Рассказ Леонида Мордуховича Рубинштейна, бывшего узника Минского гетто и ряда нацистских концлагерей
Дорогие друзья, как вы знаете, 27 января мы отмечали трагическую дату Холокоста. Надо прямо сказать, что при советской власти эта тема была закрыта. При советской власти никто не мог говорить и рассказывать о том, что было. Только генеральная ассамблея ООН разобрала этот вопрос и постановила, что каждый год, в январе, 27 числа, будет отмечаться День Холокоста. Это День трагедии еврейского народа.
Вы знаете, сегодня, спустя много лет, я думал, анализировал. Я сказал себе, столько, сколько я буду жить, я буду всегда говорить о той трагедии, которую пережил мой народ. Я тоже многое пережил.
Я узник Минского гетто с первого дня до июля 1943 года. Потом один единственный эшелон, который вывезли из Минска и привезли в Люблин, Майданек, – это был наш эшелон. Вывезли, якобы, 2 000 человек. Сегодня из этих двух тысяч живы только два человека. Фашисты избрали Минск, где должны были окончательно решить еврейский вопрос.
Я попытаюсь сейчас вам немножко рассказать, что такое гетто. Это тяжело. 22 июня началась война, а 28 июня, через неделю, фашисты были в Минске. Уже в июле комендант города Минска издал приказ о создании еврейского района. Он дал срок — пять дней, чтобы все евреи, которые остались в Минске, переселились туда. Было не понятно, для чего. Наше советское радио (телевидения тогда не было) молчало и не рассказывало об этом. Вы понимаете, что такое бросить свою квартиру, привычную обстановку, мебель, посуду и найти, куда переехать? Они создали такую норму: один квадратный метр на человека. Но это все были «цветочки». Мы когда-то слышали, читали, что на Украине был погром. Там убили 100 человек. И было как-то страшно: за что и зачем убивать столько человек?
Ноябрь 1941 года был очень суровым. Был мороз, уже выпал снег. И в гетто был первый погром. Никто не знал. Начался он где-то в 6-7 часов утра. Оцепили часть улиц – Замковая, Подзамковая – и всех, кто был в квартире, кто мог ходить, выгоняли на улицу, кто не мог, убивали прямо на месте. Мы жили на Втором Опанском переулке. Там был Дом писателей, кстати, в квартире Янки Мавра. Квартира была небольшая: три комнаты, кухня, русская печка и маленькая веранда. Всего в доме было 2 подъезда, 8 квартир. Когда начались выстрелы, мы не знали, что делать. Прятаться было некуда. Вообще никто ничего не знал. Я вышел на веранду. Слышал голоса и видел, как по Опанской улице в сторону Кавалерийского кладбища идут полицаи с овчарками и гонят евреев. И вот, что меня поразило страшно: ноябрь, снег, холодно, кто-то успел обуться, а кто-то босиком, дети на руках у мам, полураздетые, кто-то успел одеться, а кто-то в ночной рубашке. Их пригнали туда, в Тучинку. Там заставили раздеться и расстреляли.
Несколько человек уцелело (были ранены, но не убиты). Они вылезли ночью из ямы и снова пришли в гетто. Рассказывают, что даже за пять минут до смерти женщины, девушки, голые, укрывали свои интимные места. Они еще были людьми. Они еще стеснялись, а эти звери стояли, смеялись и жаждали только крови. По докладной, которую отправляли в Берлин, они сняли данные, что в этот день расстреляли пять тысяч человек.
Я не буду рассказывать обо всех погромах, но я зачитаю вам данные. Они взяты из Музея Великой Отечественной войны. Это данные, которые фашисты отправляли в Берлин, отчитывались.
В каждом районе, в каждом крупном городе были гетто. На территории Беларуси было создано более 80 гетто. Тогда мы не понимали, что такое гетто и для чего оно. Сегодня это понятно — чтобы не искать по всему городу, где живут евреи. Собрали их в один, как говорят, угол, чтобы легче было убивать, и все.
В Бресте расстреляли 34 000 евреев.
Борисов – 10 000 евреев.
Белосток – 50 000 евреев.
Барановичи – 12 000 евреев.
Бобруйск – 24 500 евреев.
Быхов – 4 872 еврея.
Вилейка – 6 972 еврея.
Витебск – 20 000 евреев.
Волковыск – 10 000 евреев.
Глубокое – 11 000 евреев.
Гомель – 15 000 евреев.
Гродно – 44 000 евреев.
Долгиново – 4 700 евреев.
Копыль – 5 000 евреев.
Клецк – 7 000 евреев.
Лида и ее окрестности – 16 000 евреев.
Ляховичи – 4 725 евреев.
Могилев и его окрестности – 20 000 евреев.
Новогрудок – 18 000 евреев.
Полоцк – 8 000 евреев.
Пинск и его окрестности – 17 000 евреев.
Пружаны – 18 000 евреев.
Слуцк – 18 000 евреев.
Слоним – 22 000 евреев.
Чаусы – 5 000 евреев.
В Минске – более 100 000 евреев.
В чем же была их вина? Вина их была только в том, что они родились евреями. Война – это страшное дело, это правда. Но одно дело, когда на войне сражаются противники, когда убивают солдат. Но когда убивают мирных жителей, женщин, детей, стариков – история этого еще не знала. И вы знаете, это страшно. Фашисты выбрали Минск и только один эшелон людей вывезли в Люблин, Майданек.
А в Минск евреев привозили из разных мест:
Гамбург 1 860 человек (это за 1000 км).
Дюссельдорф – 993 человека.
Франкфурт-на-Майне – 1 042 человека.
Кельн – 1 064 человека.
Берлин – 916 человек.
Бремен – 570 человек.
Рейх – 1 000 человек.
Вена – 9 568 человек.
Кёнигсберг – 7 070 человек.
Чехия – 8 992 человека.
26 775 человек привезли в Минск из Западной Европы.
В Минске их всех зверски, бесчеловечно уничтожили. В Беларуси по их данным погибло наших, белорусских евреев, 506 076 человек. Полмиллиона — это только по их данным. А тех, что каждую ночь убивали в гетто – не включили в эту статистику. Минское гетто – это самое страшное гетто, которое было на всей оккупированной территории бывшего Советского Союза.
Мы встречаемся по адресу:
г. Минск, пр-т Партизанский, 146а. Приходите!
Speak Your Mind